Ракша взглянула на нее и вдруг сделала шаг назад — вокруг Льдинки закружились блики уже знакомого мерцающего тумана.
Неожиданно Инкарнаторы, все и каждый, ощутили знакомую связь. Иконки, системы, директивы хлынули сплошным потоком, как будто они снова вошли в терминал Стеллара.
— Система Стеллара восстановилась… — пробормотала Голди, — Директивы… награды… координаты…
Это могло означать только одно — Ядро Стеллара покинуло защитный саркофаг. Все время их пребывания на Черной Луне такого не случалось, и протокол гласил, что вскрытие должно состояться только в самом конце пути, в Атриуме Тьмы. Неужели Первый Легион успел добраться туда?
— Началось! — сказал эфемер, — Узор восстанавливается? Боюсь, вы уже опоздали.
Глава 26
— НЕТ! — вдруг произнесла Супермонада, — НЕ МОГУ!
— Я НЕ ПОНИМАЮ… ЧУЖОЕ?
Свечение Ядра пугающе изменилось. Из золотого оно превратилось в ярко-синий, озаривший весь Атриум свет, смотреть на источник которого было невозможно. Парализующая боль отступила, пульсирующий азур-узор потух, однако на нас повеяло дыханием Грани, раскрывающей жуткую пасть совсем рядом.
Интерфейс Стеллара опять “замутило”, но остатками своего восприятия я ощутил, как очень близко открывается тоннель в нечто, бурлящее таким ужасом, что человеческое сознание захлебывается, готовясь выдать синий экран смерти. Вдруг вспомнилось, что Посредник Ши говорил о каких-то «вратах» на Черной Луне… не их ли сейчас приоткрыла Супермонада?!
— Я ВИЖУ ПУТЬ! Я ВИЖУ… Я… ВИЖУ! — торжествующе прогремела София. Сжавшись в ослепительную точку, она вдруг ринулась внутрь Ядра, в открытую брешь времени и пространства. И исчезла. Жуткое дыхание Грани тут же погасло, а жаркая, яростная аура присутствия Синей Птицы оборвалась — так, как будто она прошла сквозь некие врата и пропала без следа. Одновременно с этим потух громадный огненный купол, занявший уже две трети Атриума.
Парящее Ядро осталось над нами, снова сомкнув золотую броню, но проецируемый им Узор исчез. Инки больше не корчились в пароксизмах дикой боли. Выглядело все так, будто Супермонада пыталась, но не смогла восстановить управление или не захотела убивать Инкарнаторов своими действиями — и ушла в Грань. Сбежала, оставив нас наедине с древним врагом.
Сложно передать, что я ощущал в тот момент. Гнев, перемешанный с отчаянием?! Все, во что я верил, все то, что я сделал — оказалось пшиком и послужило на пользу врага. Все наши жертвы были зря. Я… привел Первый Легион в расставленную ловушку и вполне возможно, подвел жирную черту под историей человечества. Ледяная дрожь пробила тело под колючими взглядами других Инкарнаторов: они тоже все поняли. Больше всего сейчас я желал навсегда уйти в черную пропасть небытия или проснуться и понять, что все произошедшее — всего лишь кошмарный сон.
— Грэй, Первый Легион с тобой. Мы в тебя верим, — на канале раздался спокойный, размеренный голос Кастора. Знаменосец положил тяжелую руку мне на плечо, а второй встряхнул Знамя, разворачивая призрачный стяг над кольцом замерших Инков. Аура “Дыхания Славы” перебила общий пси-фон, очистило сознание от мешающих мыслить эмоций. Усилием воли я взял себя под полный контроль — нельзя поддаваться слабости, здесь мои люди и я по-прежнему несу ответственность за них.
Мы были еще живы и могли сражаться. Я не понимал, что сделала Супермонада, зачем она ушла и собирается ли вернуться. Но я пока полностью контролировал себя, директивы Прометея не были доведены до конца, София прервала их дважды, а Сумрак не получил Ядро. Сценарий врага сорвался, а значит, у нас еще оставались шансы. Ледяная мощь Тьмы приближалась, сжимая невидимое кольцо, однако кто сказал, что она непобедима?!
— Куда делась София?
— Не знаю, — с трудом ответил я, — Мы должны рассчитывать только на себя.
— Принял. Какие будут приказания, Грэй?
— Первое: готовить Ядро к обороне, — распорядился я, — Немедленно выдать и имплантировать все резервные Геномы. Задействовать все, что у нас есть. Стоять до последнего. Второе: если вы поймете, что София не вернулась, а Ядро может попасть в руки врага, приказываю применить директиву «Немыслимое». Во избежание противодействия Стелларом активировать ее должны исключительно Одержимые.
— «Немыслимое»?! — ахнула Арахна, — Ты… ты уверен, Грэй?
Все руководство Первого Легиона прекрасно знало, что это за директива. Мы разработали ее вместе, в строжайшей секретности, на тот крайний случай, если Ядро на Черной Луне будет захвачено Тьмой. Такая работа — предусмотреть действия при самом страшном развитии событий. Сейчас он наступил — и мы должны были идти до конца.
— Да. Уничтожайте Ядро, — жестко ответил я, — Это будет лучше, чем отдать его Шарду!
— Айве, — медленно кивнул Кастор, — Что насчет тебя, Грэй?
Я прекрасно понял, на что он намекает. И отчеканил:
— И третье: полностью заблокируйте все входящие сигналы от меня на всех диапазонах, Арахна подскажет настройки…
Необходимо было исключить повторную возможность взятия их под контроль. Никто не знал, какие еще «сюрпризы» подготовил Прометей. Опыт с гранд-координатором дал нам возможность проанализировать, каким образом управляющие директивы передаются нейросетям других Инкарнаторов. Когиторы могли использовать вокс-сигналы и взламывать любые сетевые протоколы, однако ничего не могли поделать, если оппонент глух и слеп.
Иконки Инков гасли, голоса стихали — меня отключали от всех каналов связи. Остался только тактический интерфейс Первого Легиона, где я мог следить за развитием событий. Алиса, Ворон, Кастор, Цирцея, Арахна, Гнозис и другие, ставшие мне ближе, чем друзья, один за другим касались меня — рукой или шлемом, словно прощаясь навсегда. Я вытянул руку и отдал салют Первого Легиона и они синхронно повторили его.
Слова были больше не нужны. Нас ждала, без всякого преувеличения, последняя битва Первого Легиона. Семь сотен — нет, уже меньше, Инкарнаторов вновь всколыхнулись, разворачиваясь в сложное кольцевое построение. Обломки старого Сердца служили неплохим укрытием: за ними, на них, вокруг них занимали позиции боевые звезды, поспешно размечая огневые сектора. Высоко реяло Знамя со звездой Стеллара, а чуть выше, в алом тумане сияло лазурью Ядро, возле которого мелькали синие искры “Бореев” и золотые — “Гермесов”. Я вызвал предательницу-Мико, смущенно хлопавшую ресницами где-то в уголке оверлея.
Мико:Не надо так думать, я не предательница, Грэй! Ты знаешь, что я так создана. Я не могу заблокировать нейропломбы и не могу отменить приказы гранд-легата!
Если верно худшее: Прометей на Черной Луне намеренно все подстроил, чтобы завести нас в ловушку и забрать Ядро, то все нейропломбы так или иначе следовали этой цели. Мой предшественник не желал, чтобы эфемер Звездного Выстрела восстановил свою личность и подготовил отмену — значит, в памяти старого Прометея с Земли скрывалось нечто способное нарушить ключевой замысел. Но невозможно предусмотреть всего на свете, даже будучи Техномантом шестой эволюции: вряд ли он провидел, что я получу Геном Ахримана и смогу получать память поглощенных жертв. К сожалению, это не работало в полной мере — Средоточие Ахримана требовалось развивать, и на Земле я резонно опасался такого изменения, но теперь мне было абсолютно наплевать.
Мико:Я правильно поняла, Грэй? Вкладываем наши Нейросферы в “Абсорбцию Душ”? Должна тебя предупредить — изменения будут необратимы и могут повлечь непредсказуемые последствия… вплоть до превращения в подобие Ахримана…
Плевать. Пусть это изменит нашу аниму, но я получу полный доступ к памяти эфемера Прометея и остальных, ставших жертвами “Абсорбции”. Возможно, там скрывался ответ на многие интересующие меня вопросы… К тому же София упоминала, что перед мощью Сфирот, растущего во мне, Ахриман не является серьезной угрозой. «Твоя внутренняя сущность намного сильнее», «используй его во благо», сказала она у Звездного Выстрела. Почему, астра фатида, я не сделал этого раньше?!